Врачи скрывают эпидемии в Москве

Пока людей пугают то птичьим, то свиным гриппом, в переполненным экономическими беженцами московском мегаполисе нарастает лавина «вялотекущих» эпидемий, — при полном отсутствии серьёзных мер, главными из которых являются карантинные мероприятия и снижение скученности населения.

 Как абсолютные, так и относительные показатели плотности населения в столице России давно перешли «красную черту», за которой любая эпидемия опасного заболевания может выйти из-под контроля и парализовать систему жизнеобеспечения города, целиком зависящего от внешнего снабжения.

 Население Москвы даже без её переполненных пригородов давно превысило пятнадцать миллионов. А номинальная плотность населения (с учётом ежедневно приезжающих на работу) превышает показатели европейских мегаполисов в четыре-пять раз.

 Поневоле вспоминаются американские эксперименты начала 1960-х по применению биологического оружия на собственных гражданах: распыляя в междугородном автовокзале культуру условно-патогенных бактерий, спецы прогнозировали распространение боевых рецептур в советских городах-миллионниках с метрополитеном.

 Кстати, уже первый год в Москве «незаметно» для минздрава распространяется эпидемия новой разновидности инфекционного бронхита, в ряде случаев переходящая в воспаление легких. Врачи всё отрицают до последней возможности, но дозировка применяемых в таких случаях антибиотиков говорит сама за себя. Ещё одно прямое предупреждение о возможности биологической катастрофы: вялотекущие эпидемии «социальных» инфекций и паразитозов — туберкулеза, гельминтозов, и давно забытого бича военного времени — педикулеза. Вши. Для послевоенного поколения эти насекомые были скорее исторической экзотикой.

 «Проклятые хрущобы» и горячее водоснабжение загнали насекомое на глухие национальные окраины СССР, где они были частью традиционного уклада жизни. Но сегодня жители Москвы на личном опыте убеждаются, что «гнида» — вовсе не человек, пусть и плохой, а личинка членистоногого паразита, подхваченного их детьми то ли в детском саду, то ли в школе… Первые знакомства москвичей с реальными вшами были настоящими семейными трагедиями. Однако со временем драматизм борьбы со вшами снизился по естественной причине — случаи вшивости стали привычными.

 Бальзамом на душевные раны стали рассказы о том, что в элитных школах с полным пансионом вши стали нормой, а обычное место заражения — аэропорты, молодёжные лагеря с «углублённой языковой программой» и зарубежные туры, в которых бомжи и маргиналы, во всяком случае, отечественные, не участвуют. Тем не менее, московский педикулёз в «элитную» гипотезу не вписывается. Зато слишком хорошо совпадает с динамикой «трудовой» миграции из республик Средней Азии. Факт налицо: главными поставщиками вшей в детсады и школы являются дети иммигрантов из несостоявшихся государств, уже успевших купить гражданство и даже жильё, но регулярно ездящие на родину и принимающие в Москве многочисленных родственников. Это не что иное, как миграционно-демографическая агрессия со стороны народов, считающих вошь не паразитом, а симбионтом.

 В московском мегаполисе до половины работников продовольственной торговли, пищевого производства, коммунальных служб, строительства и даже образования (детсады) укомплектованы иммигрантами из районов, эндемичных по педикулезу, холере, чуме (противочумные службы в СССР ели хлеб не зря), гепатиту, дизентерии, аскаридозу. Житейский пример. В одном из детсадов заведующая набрала на вакантные должности нянь многодетных таджичек. Соответственно, с детьми, которые устроены тут же. И сразу же появились вши, которых регулярно приносили в группу дети новых сотрудниц. Естественно, после каждого очередного скандала они демонстрировали «подлинные! справки и всё начиналось заново, особенно после массового визита соплеменников или поездки на родину. «Коренные» сотрудники детсада возроптали.

 Однако главное было впереди, когда дочь гор вернулась с детьми из очередной поездки на родину и простодушно пожаловалась коллегам, что дочка там болела и чуть не умерла — понос кровавый, моча с кровью, да и она с сыном неважно себя чувствуют… Ребенок, действительно, походил на узника концлагеря; краше в гроб кладут. Но справка с медкнижкой были в лучшем виде, не подкопаешься. Спросили знакомого врача-эпидемиолога, что это за болезнь? Тот говорит: ничего особенного; либо гепатит А, либо амёбная дизентерия, либо лямблиоз, либо еще какие-нибудь местные паразиты — там этого всего навалом. Заразно? Да, причём, пожизненно, так что готовьтесь к приключениям.

 Относительно счастливая развязка пришла неделю спустя. Второй ребенок таджички заболел, угодил в инфекционное отделение, где и поставили окончательный диагноз: гепатит. Приехала в детсад СЭС, отстранила от работы «невольную грешницу», «высадила» переболевшую гепатитом дочку. У специалистов есть и свой, закрытый от посторонних, взгляд на завшивевшую Москву. Дело в том, что волна таджикской началась вовсе не после известной резни начала 1990-х, а гораздо позже. Всё началось с оккупации Афганистана и открытия границы с этой страной, растениеводство которой ограничилось двумя «хлебными» культурами: маком и коноплей. Вот тут-то таджикские «землекопы» и потянулись в Москву; вместе со своими вшами, разумеется. Характерная деталь: необъяснимо частые и многолюдные, с женами и детьми, визиты низкооплачиваемых и низкоквалифицированных мигрантов на родину.

 Откуда у людей, едва способных на самую низкооплачиваемую работу, деньги на регулярные поездки а Таджикистан и обратно? Разгадка очевидна: самые эффективные наркокурьеры-глотатели — женщины с детьми, выборочная проверка которых на границе затруднительна, а сплошная просто невозможна. Так что таджикам не работа нужна, а легализация в Москве, создающая предлог для постоянных челночных рейсов. А что касается вшей, то они лишь попутчики более опасного груза, завоз которого в Россию прямо пропорционален его производству в Афганистане.